Они худощавые и какие-то поголовно костлявые. Болезненно-бледные. Покрытые грязными мазками некой черноты. Мне никогда не приходилось видеть их чистыми и белоснежными. Они рождены быть запачканными. Их бледные кривые силуэты похожи на привидений, если смотреть издалека. А стоит только приглядеться поближе, то сложно не заметить слоящуюся кору. Их кожа шелушится, стремясь саморазрушиться. Облезлые.
Сложно выразить чувства, которые вызывает один вид этих созданий. Вроде бы жалость и сочувствие. Но куда правдивее сказать: отвращение и резкое желание смотреть куда угодно, только не на них. Словно бомжи, они такие же слабые и омерзительные.
Мне непросто находиться рядом с этими хрупкими дистрофиками. Казалось бы, они не могут никому и ничем угрожать. Но загвоздка в том, что мне не противно видеть их, воспринимая как объект жалости. Или объект кошмара. Я боюсь только одного: случайно посмотреть в зеркало. И увидеть себя. В этой костлявой бледности. С этой параноидальной мыслью я начинаю ненавидеть их. В ужасе стать такой же.
Сложно выразить чувства, которые вызывает один вид этих созданий. Вроде бы жалость и сочувствие. Но куда правдивее сказать: отвращение и резкое желание смотреть куда угодно, только не на них. Словно бомжи, они такие же слабые и омерзительные.
Мне непросто находиться рядом с этими хрупкими дистрофиками. Казалось бы, они не могут никому и ничем угрожать. Но загвоздка в том, что мне не противно видеть их, воспринимая как объект жалости. Или объект кошмара. Я боюсь только одного: случайно посмотреть в зеркало. И увидеть себя. В этой костлявой бледности. С этой параноидальной мыслью я начинаю ненавидеть их. В ужасе стать такой же.